Творческое наследие Муслима Магомаева

/

Скан статьи в pdf формате

/

Полгода тому назад на страницах журнала «Музыкальная жизнь» критик Всеволод Тимохин выступил с рецензией на концерт Муслима Магомаева. Рецензия эта вызвала ряд писем в редакцию, написанных читателями разных возрастов, профессий, а во многом — и вкусов. Однако все пишущие сходятся в одном — их глубоко волнует судьба Магомаева, они ценят его дарование, обеспокоены дальнейшими перспективами развития молодого артиста.

«Уважаемый товарищ Тимохин! — пишет Н. В. Димитриашвили (город Люберцы Московской области).-— Признавая авторитетную осведомленность Вашу в вопросах вокального искусства, разрешите поблагодарить за ценные мысли, высказанные на страницах журнала «Музыкальная жизнь» N9 2 за 1967 год в статье «Муслим Магомаев в оперном репертуаре». Справедливая оценка творчества Магомаева невольно вызвала у меня вздох облегчения, поскольку она всецело подтверждает и мое собственное мнение о неправильных путях развития таланта этого певца».

Н. В. Димитриашвили считает, что Магомаев, поддавшись соблазну завоевать широкую популярность, значительно снизил требовательность к качеству своих выступлений в оперном и камерном концертном репертуаре.

Близкие к только что цитированным мысли содержит письмо Н. Краснова из Симферополя. «Теперь, когда певец почти целиком переключился на эстраду,— пишет Н. Краснов,— Магомаев стал особенно «нарасхват»… Но количество проданных билетов еще не определяет степени одаренности певца (актера). Певец… возможно, пренебрегает подготовкой (черновой, так сказать, работой) к своим выступлениям, недостаточно серьезно относится к своей программе, недостаточно упорно трудится над совершенствованием мастерства, не будоражит свой несомненный талант».

Н. Краснов ссылается на пример великого певца Баттистини, бывшего и великим тружеником. Н. Краснов согласен с В. Тимохиным в том, что арии Дона Базилио и другие сочинения басового репертуара не по голосу Магомаеву и петь их ему не следует, если он хочет и дальше сохранять свой голос в полном объеме его звучания и тембровой окраски. Автор письма выражает сожаление по поводу того, что Магомаев, много сил положивший, чтобы сделаться оперным певцом, чрезмерно увлекся эстрадой. «В последние годы эстрада у нас в стране (да и не только у нас) стала каким-то особенным всеобщим развлечением, приобретая, как футбол или хоккей, формы какого-то спортивного азарта,— пишет Н. Краснов. В увлечении Магомаева «эстрадой и выступлениями по телевидению, не всегда тщательно Подготовленными», Н. Краснов видит жажду успеха, стремление прославиться, поразить чисто внешними эффектами.

Далее Н. Краснов поднимает в своем письме рчень важный вопрос — почему лучшие камерные певцы лишены возможности часто выступать по телевидению, почему делается такой упор на выступления эстрадных певцов? Он затрагивает также вопрос о разнице в оплате труда певцов камерных и эстрадных. Н. Краснов бьет тревогу: «…мы стоим перед возможностью потерять Магомаева как оперного певца. А ведь это была бы невосполнимая потеря!»

Приведенные письма (мы потому с них и начали обзор) написаны, по всей видимости, людьми зрелыми, имеющими не только определенную точку зрения на Магомаева, но и умеющими сжато, точно сформулировать свои к не-претензии.

По существу, близко к ним примыкают письма, авторами которых является в большинстве случаев «зеленая» молодежь. Более эмоциональные, чем строго обдуманные, реакции этих авторов по сути дела сходны с выраженными в первых двух письмах взглядами. «Извините, пожалуйста, но я не могла не написать,— пишет забывшая поставить свою подпись девушка из Мурманска.— Товарищи дорогие, неужели же никто не может подсказать Муслиму правильный для него путь? Муслим «опьянен» успехом, это так естественно в его возрасте. Но, неужели же кто-то заинтересован в том, чтобы он быстро сошел со сцены?»

Г. Боровкова (Москва, Медведково) вторит этому письму: «Магомаев нужен опере… Наша задача — задача зрителей и критиков — не уступать его с легкостью эстраде, а поддержать в исканиях, помочь стать оперным певцом». Оспаривая кое в чем В. Тимохина, Г. Боровкова признает: «Я была на концерте 17 ноября… Романсы ему не даются: не хватает глубины, точности образа». Г. Боровкова считает, однако, что в недостаточно ярком исполнении отдельных арий Магомаевым вина лежит не на нем самом, а… на его аккомпаниаторе Ч. Сады-хове. Конечно, такая точка зрения, мягко говоря, весьма уязвима, но в конце автором сделан верный вывод: «Магомаев отличается большой неровностью исполнения. С самого начала своего творчества он очень много времени отдает эстраде. На работу в оперном театре, по-види-мому, его остается немного. И поэтому нужен очень строгий учитель, который не давал бы поблажек за счет популярности Магомаева-эстрадника. В свое время, правда, писалось, что самый строгий его критик — он сам. Хорошо, если это действительно так, но нужен сторонний наблюдатель, большой друг, мнение которого было бы именно дружеским и беспристрастным».

Авторы нескольких писем заняли позицию противоположную всем вышеприведенным откликам. «Муслим — наш идеал, наш любимый исполнитель как эстрадного жанра, так и оперного»,— пишет Л. Артюшенко из Херсона. «Тимохин не уверен — каким путем пойдет развитие дарования Магомаева? А что здесь думать — эстрада, вот то, за что мы все любим и ценим Муслима. Так что не очень жалко, что в какой-то арии голос звучал недостаточно четко, на взгляд Тимохина… Так что, Муслим, если Вы задумались о будущем — выбирайте эстраду, и мы еще сильнее Вас будем уважать и ценить..»

«Можно ли судить об исполнении певца по одному лишь концерту?» — упрекает В. Тимохина Ирина Гр. из Фрунзе. «Ну, неудачно выступил, с кем этого не бывает,— продолжает ту же мысль Л. Шишлова из Ленинграда.— Вы знаете, вероятно, что здоровье у Муслима не олимпийское. Ведь его совсем замучали концертами, просьбами записаться на пленку. Где уж тут повышать свою вокальную технику!»

Некоторые авторы, обвиняя В. Тимохина в «сведении личных счетов», в злонамеренном нарушении творческого самочувствия артиста, призывают прощать все за один талант. Очень характерный пример такого «всепрощения» — послание С. Смирновой из Донецка. Автора этого письма заинтересовала не критика по существу, а прежде всего личность критика. «Да кто он такой?— допытывается адресат.— Уж не певец ли из Киевской оперы? Уж не завидует ли попросту Магомаеву, не страдает ли саль-еровской завистью?» Успокоим С. Смирнову. Критик В. Тимохин никогда не пел на сцене Киевского театра. Зато он известен как автор многих статей, рецензий и книги, посвященной рокальному исполнительству. Из статей В. Тимохина, публиковавшихся на страницах «Музыкальной жизни», укажем хотя бы на творческие портреты 3. Долухановой и Г. Вишневской, на цикл статей, посвященных гастролям театра «Ла Скала» в Москве. В этих статьях содержались и критические замечания, но ни у кого не было до сих пор оснований посчитать критика некомпетентным… Что до «сальеровской» (лучше было бы, вероятно, сказать «сальериев-ской») зависти, то здесь хочется напомнить нашей читательнице, что зависть не помешала Сальери оценить музыку Моцарта — и даже, если верить Пушкину, гораздо более точно, чем сам Моцарт…

Трудно поверить, но и некоторых других, не в меру ревностных, «защитников» Муслима Магомаева проблема личности рецензента

В. Тимохина взволновала больше, нежели существо высказанных им соображений. Интересно, что многие из них (заметим в скобках: не очень-то ладящие с русским языком) предпочли остаться наполовину или полностью анонимами. «Это же явная лож»,— категорически утверждает некто, скрытый за инициалами П. М. М. из города Лида Гродненской области. А. Щербаков, не приславший своего адреса, утверждает, что В. Тимохин должен за свою статью непрерывно краснеть… Грубое, в развязном тоне написанное письмо прислали в редакцию В. Пыхти* на и В. Еременко из Одессы. Лейттема письма все та же: «Магомаева мы знаем все, а вот В. Тимохина — никто…»

Автор одного послания, восторженный поклонник Магомаева, требует, чтобы Магомаеву «помогли в оперном театре — выделили опытного педагога».

Настало время поговорить и об этом. А нужна ли скрупулезная опека Магомаеву7 Он молод, это верно. Но он достаточно уже сформировавшийся человек, достаточно хорошо изучил секреты вокала, чтобы разбираться в том, когда следует прекратить метания с одного эстрад ного выступления на другое, перестать быть в жизни «Фигаро — здесь, Фигаро — там». (Весьма неодобрительно прокомментировала «Литературная газета» в № 14 случай, когда Магомаев, находясь в Алма-Ате, спел за день в… трех концертах!) Он сам должен решить, какое место в дальнейшей его артистической жизни займет опера, и какое — эстрада. И при этом во главу угла поставить одно — беспощадную требовательность к себе.

Некоторые читатели хотят, чтобы В. Тимохин «окончательно» решил вопрос, быть ли Магомаеву артистом эстрадным или оперным? Они и сами пытаются решить за Магомаева эту проблему. По-разному, разумеется. Многие призывают его остаться в опере; по их мнению, Магомаев как певец так еще молод, что могут раскрыться в его голосе новые краски, может еще вырасти и раскрыться по-новому его вокальное и артистическое оперное амплуа. Это справедливо; вспомним, что такой казалось бы уже определившейся артистке, как Галина Вишневская, всего три года назад удалась… лирико-колоратурная партия, вспомним и что Зара Долуханова в своих концертах не так давно стала петь вещи из репертуара драматического сопрано. Можно также согласиться с правом артиста на поиск, на эксперимент в области басового репертуара. Но стоит ли Магомаеву сразу выносить результаты этого поиска на концертную эстраду? Стоит ли так упорно обращаться к наиболее запетым басами сочинениям?

До чего может довести слепое обожание, видно из письма одной девочки, так и написавшей в редакцию: вот, мол, Тимохин критикует у Магомаева скандирование, убыстренные темпы, форсировку звука. А мне нравится, по-моему, это все как раз и создает оригинальность исполнения…

Увы! Форсировка звука, к сожалению, создает предпосылки для совсем не оригинального исчезновения голоса. А убыстренные темпы и скандирование нарушают нормальное певческое дыхание с теми же результатами. И даже если не спорить о вкусах, то чисто профессиональные последствия такой «оригинальности исполнения» будут для артиста плачевными.

Так кто же прав — те, кто пытается слепо оградить артиста от любой, даже дружеской, критики (а статья В. Тимохина вся проникнута симпатией к Магомаеву и признанием его бесспорных достоинств), или те, кто хочет предостеречь талантливого певца от заблуждений, которые могут помешать его дальнейшему творческому развитию.

Думается, справедлива старая поговорка: «Истинная любовь никогда не бывает слепой».

Е. ДОБРЫНИНА