Певец мечты
/
«Он всем безумно нравился…» — вспоминала о молодом Магомаеве Клавдия Шульженко. И действительно, начало творческой биографии певца похоже на сказку: в начале шестидесятых в Москву явился юный голосистый Аладдин из Баку, вибрацией раскатистого баритона стряхнул пыль с бархатного занавеса Кремлевского дворца, и джинн советского музыкального искусства с энтузиазмом поступил к нему на службу. Дальнейшая карьера Магомаева как бег по лестнице через две-три ступеньки: стажировка в «Ла Скала»; выступление во Франции, в театре «Олимпия», где он очаровывает местную публику и щиплет сердца эмигрантов «Стенькой Разиным» и «Подмосковными вечерами»; «Золотой диск» на фестивале грамзаписи в Каннах (4,5 млн проданных копий); первая исполнительская премия на эстрадном фестивале в Сопоте. Зарубежные предложения, ревниво отклоняемые советским руководством по причине того, что «певец должен выступать на правительственных концертах».
В других обстоятельствах Магомаев, вероятно, вполне мог бы стать эстрадной звездой международного класса; чрезвычайно эффектный внешне, артистичный, прекрасный голос не нуждается в переводе, в дополнений к музыкальному слуху — великолепная способность к исполнению на иностранных языках: итальянские арии он пел без акцента. Но время распорядилось по-своему; так Магомаев стал любимым певцом советской империи. К этому многое располагало и помимо вокальных данных: Магомаев родился в интеллигентной бакинской семье, его дед, полный тезка Муслим, считается одним из основателей азербайджанской академической музыки, отец — театральный художник, мать — драматическая актриса. Магомаев часто повторял, что у него две родины — Россия и Азербайджан, вместе с тем переплетение семейных корней — пример интернационализма советского Востока: дед певца был чеченцем, в жилах матери смешалась турецкая, русская и адыгейская кровь. Ровесниками Магомаева его песни до сих пор воспринимаются как саундтрек к хрущевской оттепели, в них есть и несколько наивная приподнятость, и широта, и молодой порыв, а «лучший город Земли», облитая летним дождем и солнцем Москва, как бы то ни было, — один из наиболее привлекательных и живучих образов эпохи.
Понятно, что Магомаев со своей пронизанной победительным оптимизмом мелодикой принадлежал скорее советской мечте, нежели советской реальности, но мечта, которую он во многом олицетворял, оттого не перестает быть менее чарующей.
■ Наталья Курчатова
| Комментарии: |
Добавить комментарий